воскресенье, 17 марта 2013
ihre Freundin, seine Freundin
воскресенье, 03 февраля 2013
ihre Freundin, seine Freundin
Так было в школе. Не приучившись писать сочинения классе в седьмом-девятом, в одиннадцатом я шла на эти уроки как на казнь: три часа детсадовских прогулок под окнами, одноклассники, их напряженные лица и занимательно разная манера работать, учительский нетбук и костяшки длинных пальцев над клавиатурой, жужжание ламп, мой нервный крупный почерк, мысли в клубке и черновик, чуть позже летящий в первое попавшееся мусорное ведро. Я ненавидела себя, я завидовала другим и до сих пор не знаю, была ли возможность дописывать свои творения дома скорее хорошей или плохой педагогической идеей. Но она была фактом, и только спустя два, три дня, а то и целую неделю, я прекращала свои творческие метания, снова садилась за стол и в непередаваемых муках рожала многостраничное нечто. Потом нечто проверялось, получало задним числом довольно высокие баллы, но радости они приносили чуть. Как правило, к тому времени на горизонте уже маячила следующая медленная пытка. Хорошо было только тогда, когда нас заставили написать выпускное сочинение, справедливо решив, что единый государственный - не торт и не показатель. Когда я все-таки смогла резко собраться с духом, когда про Бродского, про поиск бога, и в переходе метро меня догоняет англичанка, проверяла комиссия из пяти человек, лучшее в классе, мы не ожидали, спасибо, теперь я немного больше верю в себя, но пойду в медицину, чтобы впредь, по возможности, никогда.
А через несколько лет моя собственная голова оказывается страшнее всех образов главных героев вместе взятых. Вещи, о которых я думаю уже почти третий месяц, мысли, которые пытаюсь сформулировать уже несколько недель. Я засыпаю и просыпаюсь с ними каждый день, иногда выстраивая их в какие-то осмысленные цепочки, но потом снова разрушая все до самого основания. Есть несколько точек, пара пунктов, а остальное - тяжелый тревожный туман, который заполняет меня целиком, встает комом в горле и не дает произнести ни единого постороннего слова, пока я не сумею с совладать с самым главным. И сколько бы я теперь отдала за то, чтобы вместо всего этого бесконечного и вязкого исписать пару тетрадей сочинениями по той же "Анне Карениной", ведь я прочитала ее два чертовых раза и хотя бы прекрасно знаю, к чему все привело. А про себя я не знаю ничего. И не могу, и никто из нас не может, на самом-то деле.
Смотрите, как все просто.
А через несколько лет моя собственная голова оказывается страшнее всех образов главных героев вместе взятых. Вещи, о которых я думаю уже почти третий месяц, мысли, которые пытаюсь сформулировать уже несколько недель. Я засыпаю и просыпаюсь с ними каждый день, иногда выстраивая их в какие-то осмысленные цепочки, но потом снова разрушая все до самого основания. Есть несколько точек, пара пунктов, а остальное - тяжелый тревожный туман, который заполняет меня целиком, встает комом в горле и не дает произнести ни единого постороннего слова, пока я не сумею с совладать с самым главным. И сколько бы я теперь отдала за то, чтобы вместо всего этого бесконечного и вязкого исписать пару тетрадей сочинениями по той же "Анне Карениной", ведь я прочитала ее два чертовых раза и хотя бы прекрасно знаю, к чему все привело. А про себя я не знаю ничего. И не могу, и никто из нас не может, на самом-то деле.
Смотрите, как все просто.
суббота, 26 января 2013
ihre Freundin, seine Freundin
Разные календари подсказывают, что вот уже две недели с тех пор, как. Но тут такое дело, что пускай бы прошло и еще две, и три, да сколько угодно - ибо известно, что никакое время не помешает вспомнить и зафиксировать то, что по-настоящему важно.
Как с терпением и трепетом ждала весь декабрь, как убаюкивала теплотой безумную голову, когда было совсем плохо. Как начала волноваться после праздников, ведь обещали же успеть до первого числа. Бегала, искала номер, выслеживала в интернете, читала страшные форумы о потерях. Как открыла глаза одиннадцатого и первым делом увидела отца, стоящего возле кровати с узкой бумажкой в руке: "Тебе тут вон почта пришла". В новом году это первое утро, когда мне хочется вылезти из-под одеяла.
Я мечтала о чем-то подобном половину сознательной жизни, но в этой последней все почему-то происходит именно тогда, когда действительно должно. Важное обстоятельство, и когда-нибудь я обязательно напишу о нем, но пока - бегу сломя голову, еле успеваю до обеда, обнимаю обеими руками огромную коробку и улыбаюсь так, как давно отвыкла. На лестнице зачем-то спрашиваю бабулю, простоявшую полчаса у соседнего окошка, удалось ли ей добиться там справедливости, и она так растрогана, и говорит мне про доброту, сопереживание, про чувство юмора - наверное, когда я счастлива, кто-то внутри зажигает свет. Несу свой ценный груз на вытянутых руках, а внутри шуршат, подозрительно погромыхивают, и с каждым шагом что-то все громче чеканит в висках: запомни, запомни, запомни.
Приношу в комнату, разрезаю скотч, разворачиваю газеты. Телепрограмма, передача на лакском языке 'Аьрщи ва агьлу', все невыносимо пахнет гвоздикой и имбирем, домашний сахар рассыпался по дну коробки вперемешку с расколотым шоколадом из киндер-сюрпризов. Но в целости добираются и чашка с зубастой феечкой, и Анечка-Невеличка с Соломенным Губертом, а где-то в углу припрятан котозначок: теперь их будет два. И через много сотен километров я вожу пальцами по синим строчкам, где, будто бы шрифтом Брайля, набрано куда больше смыслов, чем кажется бесполезному зрению.
Как с терпением и трепетом ждала весь декабрь, как убаюкивала теплотой безумную голову, когда было совсем плохо. Как начала волноваться после праздников, ведь обещали же успеть до первого числа. Бегала, искала номер, выслеживала в интернете, читала страшные форумы о потерях. Как открыла глаза одиннадцатого и первым делом увидела отца, стоящего возле кровати с узкой бумажкой в руке: "Тебе тут вон почта пришла". В новом году это первое утро, когда мне хочется вылезти из-под одеяла.
Я мечтала о чем-то подобном половину сознательной жизни, но в этой последней все почему-то происходит именно тогда, когда действительно должно. Важное обстоятельство, и когда-нибудь я обязательно напишу о нем, но пока - бегу сломя голову, еле успеваю до обеда, обнимаю обеими руками огромную коробку и улыбаюсь так, как давно отвыкла. На лестнице зачем-то спрашиваю бабулю, простоявшую полчаса у соседнего окошка, удалось ли ей добиться там справедливости, и она так растрогана, и говорит мне про доброту, сопереживание, про чувство юмора - наверное, когда я счастлива, кто-то внутри зажигает свет. Несу свой ценный груз на вытянутых руках, а внутри шуршат, подозрительно погромыхивают, и с каждым шагом что-то все громче чеканит в висках: запомни, запомни, запомни.
Приношу в комнату, разрезаю скотч, разворачиваю газеты. Телепрограмма, передача на лакском языке 'Аьрщи ва агьлу', все невыносимо пахнет гвоздикой и имбирем, домашний сахар рассыпался по дну коробки вперемешку с расколотым шоколадом из киндер-сюрпризов. Но в целости добираются и чашка с зубастой феечкой, и Анечка-Невеличка с Соломенным Губертом, а где-то в углу припрятан котозначок: теперь их будет два. И через много сотен километров я вожу пальцами по синим строчкам, где, будто бы шрифтом Брайля, набрано куда больше смыслов, чем кажется бесполезному зрению.
вторник, 22 января 2013
ihre Freundin, seine Freundin
вторник, 15 января 2013
ihre Freundin, seine Freundin
что это там над водой над дымом над хрупким зелёным льдом
что это там за спиной на западе на голубом стекле
что это там неважно я расскажу потом
чувствуешь воздух прозрачней и тоньше
и холодно спать земле
что это там моя радость горе моё нежность глупость смелость моя
буковки ледяные вечность ли верность ли зимняя злая тишь
кто это там у края света у тёмной двери это не я
но до того похожа ты видишь что издали не различишь
(с) Маргарита Коваленко
что это там за спиной на западе на голубом стекле
что это там неважно я расскажу потом
чувствуешь воздух прозрачней и тоньше
и холодно спать земле
что это там моя радость горе моё нежность глупость смелость моя
буковки ледяные вечность ли верность ли зимняя злая тишь
кто это там у края света у тёмной двери это не я
но до того похожа ты видишь что издали не различишь
(с) Маргарита Коваленко
воскресенье, 13 января 2013
ihre Freundin, seine Freundin
Когда дома встает вопрос, куда бы двинуть между первым и седьмым, все мои пожелания заканчиваются на увезите-меня-отсюда. Мы едем в Торжок, и откуда только взялось столько искреннего воодушевления. Хотя знаю, конечно.
Утром в Москве идет дождь, и иллюминация в виде сбегающих капель воды мерцает как нельзя. На Тверской приходится зажмурить глаза, и я сижу в темноте, отчитывая себя за слабость, пока вдруг не просыпаюсь где-то за городом. На заправке ко мне подходит голубоглазый волк, смотрит долго, печально и будто бы в самую душу: привет.
Вдоль дороги тянутся грязные отвалы снега, голый лес выстилает горизонт непрерывной черной лентой, и нет времени тяжелее и тоскливее. Из года в год я пытаюсь смотреть на него чьими-то чужими глазами, но так и не вижу ничего, кроме серой пелены, развороченных деревень, километров провисающих проводов и торчащего из снега сухостоя. За последние несколько лет случилось увидеть больше (ох ведь!) двадцати городов, и где-то четверть из них - зимой. Смогла полюбить и грязные фуры-корабли, и поиски неглубокой лесной тропинки, и сладкий термосный чай. Научилась отогревать батарейки в варежке, плотно завтракать, гулять по двадцатиградусному морозу, выталкивать засевшие в снегу машины и успевать до темноты. Но привыкнуть к зиме так и не получилось.
В Торжке пасмурно и сыро. По улицам бродят громадные лохматые коты, вода в кране пахнет тухлой рыбой, а ночь начинается в восемь вечера. Это единственный номер с удобствами, а мы - единственные постояльцы гостиницы Пожсервиса. Торжокские пожарники настолько креативны, что рядом с каждым ночником ставят по миниатюрному огнетушителю - теплому и ламповому, разумеется. В кошачьей миске возле входной двери лежит пяток куриных лапок, внушительно поблескивающих когтями. В темноте за окном лают собаки, в комнате звенит тишина, а я ворочаюсь на дополнительной раскладушке-гамаке, спасая пятьсот рублей на пожарские котлеты.
Эти города так похожи, эти города совсем разные. Полезные мелочи "Атлант", женская одежда "Крэйзи Дэйзи", натяжные потолки "Седьмое небо". Разваливающиеся церкви и усадьбы в окрестностях, обветшалые двухэтажные домики в центре, затейливый сервис и немыслимые комбинации арендуемых помещений. На заборах вместо экзистенциального московского "ЗАЧЕМ" неаккуратным черным выведено "КАК?" Совсем другие лица, вся эта открытость и доброта - я захлебываюсь, я не могу насмотреться, наслушаться не могу.
Жизнь течет тихо-тихо, и густые белые хлопья опускаются на землю маленькими парашютами. Снег идет третий день, мне спокойно, светло и пусто. Мне хочется лечь в сугроб и остаться там навсегда.
Утром в Москве идет дождь, и иллюминация в виде сбегающих капель воды мерцает как нельзя. На Тверской приходится зажмурить глаза, и я сижу в темноте, отчитывая себя за слабость, пока вдруг не просыпаюсь где-то за городом. На заправке ко мне подходит голубоглазый волк, смотрит долго, печально и будто бы в самую душу: привет.
Вдоль дороги тянутся грязные отвалы снега, голый лес выстилает горизонт непрерывной черной лентой, и нет времени тяжелее и тоскливее. Из года в год я пытаюсь смотреть на него чьими-то чужими глазами, но так и не вижу ничего, кроме серой пелены, развороченных деревень, километров провисающих проводов и торчащего из снега сухостоя. За последние несколько лет случилось увидеть больше (ох ведь!) двадцати городов, и где-то четверть из них - зимой. Смогла полюбить и грязные фуры-корабли, и поиски неглубокой лесной тропинки, и сладкий термосный чай. Научилась отогревать батарейки в варежке, плотно завтракать, гулять по двадцатиградусному морозу, выталкивать засевшие в снегу машины и успевать до темноты. Но привыкнуть к зиме так и не получилось.
В Торжке пасмурно и сыро. По улицам бродят громадные лохматые коты, вода в кране пахнет тухлой рыбой, а ночь начинается в восемь вечера. Это единственный номер с удобствами, а мы - единственные постояльцы гостиницы Пожсервиса. Торжокские пожарники настолько креативны, что рядом с каждым ночником ставят по миниатюрному огнетушителю - теплому и ламповому, разумеется. В кошачьей миске возле входной двери лежит пяток куриных лапок, внушительно поблескивающих когтями. В темноте за окном лают собаки, в комнате звенит тишина, а я ворочаюсь на дополнительной раскладушке-гамаке, спасая пятьсот рублей на пожарские котлеты.
Эти города так похожи, эти города совсем разные. Полезные мелочи "Атлант", женская одежда "Крэйзи Дэйзи", натяжные потолки "Седьмое небо". Разваливающиеся церкви и усадьбы в окрестностях, обветшалые двухэтажные домики в центре, затейливый сервис и немыслимые комбинации арендуемых помещений. На заборах вместо экзистенциального московского "ЗАЧЕМ" неаккуратным черным выведено "КАК?" Совсем другие лица, вся эта открытость и доброта - я захлебываюсь, я не могу насмотреться, наслушаться не могу.
Жизнь течет тихо-тихо, и густые белые хлопья опускаются на землю маленькими парашютами. Снег идет третий день, мне спокойно, светло и пусто. Мне хочется лечь в сугроб и остаться там навсегда.
понедельник, 07 января 2013
ihre Freundin, seine Freundin
Ссылка на пост прошлого года: 20-'12
Без гонки за количеством, без оценок, кадров и описаний. Но сюда можно спрашивать и советовать, особенно последнее приветствуется, да.
Эти ребята пускай тоже здесь пристроятся (ползи, улитка, по склону Фудзи):
• Жозе Сарамаго, "Евангелие от Иисуса"
• Келли Линк, "Милые чудовища"
• Энтони Бёрджесс, "Заводной апельсин"
• Эрих-Мария Ремарк, "Жизнь взаймы"
• Витзеслав Незвал, "Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт"
• Стивен Кинг, "Сияние"
• Джонатан Сафран Фоер, "Жутко громко и запредельно близко"
• Харуки Мураками, "Норвежский лес"
• Хелен Браун, "Клео"
• Сомерсет Моэм, "Маг"
• Мариам Петросян, "Дом, в котором..."
• Нил Стивенсон, "Алмазный век, или Букварь для благородных девиц"
• Джордж Оруэлл, "1984"
• Джоржд Оруэлл, "Скотный двор"
• Олдос Хаксли, "О дивный новый мир"
◦ A Young Doctor's Notebook (e2 ->)
◦ Serial Experiments Lain (х)
◦ Ergo Proxy (x)
◦ Black Mirror (x)
◦ Through the Wormhole with Morgan Freeman (s1e3 ->)
◦ Game of Thrones (x 2)
◦ Adventure Time (s5e11 ->)
◦ Monday Mornings (х)
◦ As Told by Ginger (х)
◦ Jeeves and Wooster (s1 ->)
◦ Идиот (х)
◦ Daria (s1 ->)
◦ The L Word (x)
◦ Breaking Bad (x)
◦ American Horror Story (s2 ->)
А также, собственно, кено (тут дела всегда значительно быстрее идут):
в предыдущих сериях
67. Помутнение / A Scanner Darkly (Richard Linklater, 2006)
68. Out There (Stephen Fry, 2013)
69. Жизнь Адель / La Vie d'Adèle (Abdelatif Kechiche, 2013)
Без гонки за количеством, без оценок, кадров и описаний. Но сюда можно спрашивать и советовать, особенно последнее приветствуется, да.
Эти ребята пускай тоже здесь пристроятся (ползи, улитка, по склону Фудзи):
• Жозе Сарамаго, "Евангелие от Иисуса"
• Келли Линк, "Милые чудовища"
• Энтони Бёрджесс, "Заводной апельсин"
• Эрих-Мария Ремарк, "Жизнь взаймы"
• Витзеслав Незвал, "Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт"
• Стивен Кинг, "Сияние"
• Джонатан Сафран Фоер, "Жутко громко и запредельно близко"
• Харуки Мураками, "Норвежский лес"
• Хелен Браун, "Клео"
• Сомерсет Моэм, "Маг"
• Мариам Петросян, "Дом, в котором..."
• Нил Стивенсон, "Алмазный век, или Букварь для благородных девиц"
• Джордж Оруэлл, "1984"
• Джоржд Оруэлл, "Скотный двор"
• Олдос Хаксли, "О дивный новый мир"
◦ A Young Doctor's Notebook (e2 ->)
◦ Serial Experiments Lain (х)
◦ Ergo Proxy (x)
◦ Black Mirror (x)
◦ Through the Wormhole with Morgan Freeman (s1e3 ->)
◦ Game of Thrones (x 2)
◦ Adventure Time (s5e11 ->)
◦ Monday Mornings (х)
◦ As Told by Ginger (х)
◦ Jeeves and Wooster (s1 ->)
◦ Идиот (х)
◦ Daria (s1 ->)
◦ The L Word (x)
◦ Breaking Bad (x)
◦ American Horror Story (s2 ->)
А также, собственно, кено (тут дела всегда значительно быстрее идут):
в предыдущих сериях
67. Помутнение / A Scanner Darkly (Richard Linklater, 2006)
68. Out There (Stephen Fry, 2013)
69. Жизнь Адель / La Vie d'Adèle (Abdelatif Kechiche, 2013)
ihre Freundin, seine Freundin
Когда ровно три года назад я приходила домой и целыми вечерами слушала по кругу васильевское "Рождество", когда выбиралась из многих месяцев ада по единственной протянутой руке, - тогда мне казалось, что это предел. Что позже я вырасту, стану умнее, научусь адекватно это все, и никогда больше не будет так больно. Удивительное открытие состоит в том, что чем дальше - тем, собственно, хуже. Ибо осознание причин без возможности их искоренения только умножает степень.
И закрыто для зла,
И для демонов, и для полиции
***
На самом деле хотела о другом. О том, что нежность - это, на самом деле, весьма злая дрянь. Ты влюбляешься, и она переворачивает твой мир, заставляет забыть обо всем на свете, полностью подменяя твое существо, и все страдания и томления - вот они где. И потом, когда этот уже привычно перевернутый мир вдруг с грохотом рушится, когда ты задыхаешься по вечерам и не можешь найти достаточный повод, чтобы утром вставать с кровати, когда приходится бить себя по рукам - это тоже ее проделки.
На самом деле хотела о любви. Я не умею в Бога, пока мне не становится страшно, и совсем не умею в религию. Но сейчас я начинаю тихонько поскрипывать своей amore proximi, медленно но верно осознавая ее истинную суть и силу. Это что-то непривычное, что-то совсем новое, хотя на самом-то деле иду к этому уже довольно давно. И я не уверена, что делаю все правильно, мне еще нужно будет с кем-то об этом поговорить, но.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит.
В первый раз я прочитала это в дурацкой книжке для девочек, когда мне было одиннадцать лет. Получается, мне понадобилось еще восемь, чтобы хоть что-то понять. Но лучше поздно, чем сами знаете.
И закрыто для зла,
И для демонов, и для полиции
***
На самом деле хотела о другом. О том, что нежность - это, на самом деле, весьма злая дрянь. Ты влюбляешься, и она переворачивает твой мир, заставляет забыть обо всем на свете, полностью подменяя твое существо, и все страдания и томления - вот они где. И потом, когда этот уже привычно перевернутый мир вдруг с грохотом рушится, когда ты задыхаешься по вечерам и не можешь найти достаточный повод, чтобы утром вставать с кровати, когда приходится бить себя по рукам - это тоже ее проделки.
На самом деле хотела о любви. Я не умею в Бога, пока мне не становится страшно, и совсем не умею в религию. Но сейчас я начинаю тихонько поскрипывать своей amore proximi, медленно но верно осознавая ее истинную суть и силу. Это что-то непривычное, что-то совсем новое, хотя на самом-то деле иду к этому уже довольно давно. И я не уверена, что делаю все правильно, мне еще нужно будет с кем-то об этом поговорить, но.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит.
В первый раз я прочитала это в дурацкой книжке для девочек, когда мне было одиннадцать лет. Получается, мне понадобилось еще восемь, чтобы хоть что-то понять. Но лучше поздно, чем сами знаете.
пятница, 04 января 2013
ihre Freundin, seine Freundin
Назовем это месяцем, пусть. Все выводы, которые успела сделать, прижились внутри теперь уже настолько, что кажется, нет никакой необходимости проговаривать их здесь. А все остальное держит голову в таких кошмарах, о которых стоит ли вообще. Целый месяц я пытаюсь хоть как-то связать слова, но все впустую.
Вечером второго января я еду туда, где живет моя мудрость, мой тихий свет. Где наконец можно рассказать все, совсем. Ближе к трем часам ночи вдруг улыбается и говорит: "Теперь ты будешь жить с этим".
Я понимаю, что это значит. И пытаюсь улыбнуться тоже.
Вечером второго января я еду туда, где живет моя мудрость, мой тихий свет. Где наконец можно рассказать все, совсем. Ближе к трем часам ночи вдруг улыбается и говорит: "Теперь ты будешь жить с этим".
Я понимаю, что это значит. И пытаюсь улыбнуться тоже.
вторник, 01 января 2013
ihre Freundin, seine Freundin
КаэС пришла и наконец-то осталась;
доброта, котики, свет, и пускай бы дальше только лучше и легче.
тыц-уютнота
доброта, котики, свет, и пускай бы дальше только лучше и легче.
тыц-уютнота
понедельник, 31 декабря 2012
ihre Freundin, seine Freundin
Дорогой декабрь, это было жестокое, но определенно плодотворное сотрудничество, спа-си-бо.
А теперь проваливай-ка отсюда к чертовой матери.
А теперь проваливай-ка отсюда к чертовой матери.
вторник, 11 декабря 2012
ihre Freundin, seine Freundin
Такие вещи нужно забывать, как страшные сны. Когда тиски наконец-то сжимаются так, что больше уже не продохнуть. Когда из всего, что было в голове, остается лишь только что-то жгучее и нутряное, которое заполняет все издерганное мечущееся существо. Когда это что-то заставляет идти заплетающиеся в снежном месиве ноги, а тяжелую голову - не спать, не замерзать, продолжать отсчитывать восемьдесят пять плиток или ровно тридцать два шага по периметру железобетонного короба, складывать минуты в часы под хлопанье дверей и гудение тросов. Не спать, не замерзать и ждать - столько, сколько будет нужно. И вместе с остатками тепла окончательно терять все те немногие важные слова, все глупые оправдания, и без того трепыхающиеся где-то в самой глубине черепной коробки. Чтобы потом смотреть поверх чашки стеклянными рыбьими - и не знать, что ответить.
Расскажи кому - решат, что крышей поехала, эге. А ведь, по большому счету, я и сама не знаю, где здесь пробегала Мэри-Энн, и не помню, когда и как моя реальность перестала быть такой же настоящей, как прежде. Да только это все мелочи, и мало ли случается странного, но никогда, никогда прежде эта самая реальность, какой бы она ни была, не заворачивалась в такой крепкий узел.
Я замираю посреди кухни с наполовину очищенной картофелиной. Фонари за окном заливают рыжим медом непроглядную зимнюю черноту, а в ушах вдруг оглушительно звенит тишина, нарушаемая только равномерным голодным мурчанием. Господи, да ведь я так мала и неразумна, что снова, по-прежнему ничего не понимаю. Принимаю успокоение за самообман, а самообман - за успокоение, и кажется, продолжаю делать все совсем не так, как следовало бы. Но я стою посреди кухни с этой самой картофелиной и чуть не плачу от того, как хочется жить.
Расскажи кому - решат, что крышей поехала, эге. А ведь, по большому счету, я и сама не знаю, где здесь пробегала Мэри-Энн, и не помню, когда и как моя реальность перестала быть такой же настоящей, как прежде. Да только это все мелочи, и мало ли случается странного, но никогда, никогда прежде эта самая реальность, какой бы она ни была, не заворачивалась в такой крепкий узел.
Я замираю посреди кухни с наполовину очищенной картофелиной. Фонари за окном заливают рыжим медом непроглядную зимнюю черноту, а в ушах вдруг оглушительно звенит тишина, нарушаемая только равномерным голодным мурчанием. Господи, да ведь я так мала и неразумна, что снова, по-прежнему ничего не понимаю. Принимаю успокоение за самообман, а самообман - за успокоение, и кажется, продолжаю делать все совсем не так, как следовало бы. Но я стою посреди кухни с этой самой картофелиной и чуть не плачу от того, как хочется жить.
понедельник, 10 декабря 2012
ihre Freundin, seine Freundin
- «Сегодня утром, когда я проснулся, ты еще спала. Понемногу высвобождаясь ото сна, я слышал твоё легкое дыхание. Сквозь падавшие на твоё лицо пряди волос я видел твои закрытые глаза. Я почувствовал, как от волнения к горлу подступил комок, и мне захотелось закричать, чтобы ты проснулась, потому что твой покой был слишком глубок, был слишком похож на смерть.
В полумраке кожа твоих рук, твоей шеи так тепло излучала жизнь. Я чувствовал, какая она теплая и сухая, я хотел прикоснуться к ней губами, но мысль о том, что ты проснёшься, и я снова буду держать в объятиях тебя, ожившую, останавливала меня. Я предпочитал оставить тебя такой, сохранить, как неподвижную вещь, которую никто не может у меня отнять, поскольку я - её единственный владелец. Сохранить твой образ неподвластным времени.
Но помимо твоего лица я видел нечто более глубокое и чистое, в чем я отражался как в зеркале. Я видел тебя в измерении, которое охватывало все мгновения жизни, все годы – грядущие и те, что я прожил, не зная тебя, но готовый к встрече с тобой.
Это было маленькое чудо пробуждения. Я впервые почувствовал, что ты принадлежишь мне не только в эту минуту; что ночь продолжается вечно рядом с тобой. Это было чудо – твоей крови, твоей мысли, твоей воли, сливавшейся с моей. Я понял, как я люблю тебя, Лидия, и это ощущение было настолько острым, что на глаза мне навернулись слёзы. Потому что в этот миг я подумал, что это никогда не должно закончиться, что вся наша жизнь должна быть как это утреннее пробуждение. Я хочу чувствовать тебя не просто моей, - но частью меня, той, с кем я дышу одним дыханием. И единственной угрозой этому счастью может стать вялое безразличие.
А потом ты проснулась и, сонно улыбаясь, поцеловала меня. И я чувствовал, что мне нечего бояться, что мы всегда будем такими, как в этот миг, - соединенные силой, которая сильнее времени и привычки».
- Чьё это письмо?
- Твоё.
среда, 05 декабря 2012
ihre Freundin, seine Freundin
Целых два дня мне кажется, что психосоматика будет милосердна, что и в этот раз пролетит мимо - но нет. Получите, распишитесь, о-пла-ти-те. Несу гудящую голову через снегопад и учебу, ночь дробится на бесконечное количество отрезков, не могу угнездиться - деточка, ты ведь совсем не умеешь спать на животе. Теряю способность жаловаться, а значит, это все.
Собственный голос, странный и хриплый, доносится будто бы эхом откуда-то из глубины, чертовы отягчающие обстоятельства разрывают внутренности, и не хочется ничего, только бы перестать постоянно тонуть в эту липкую другую реальность. Просыпаться больно, просыпаться страшно.
Кошке нравится моя температурная беспомощность, нравится тепло. Кошка топчет меня ногами.
Собственный голос, странный и хриплый, доносится будто бы эхом откуда-то из глубины, чертовы отягчающие обстоятельства разрывают внутренности, и не хочется ничего, только бы перестать постоянно тонуть в эту липкую другую реальность. Просыпаться больно, просыпаться страшно.
Кошке нравится моя температурная беспомощность, нравится тепло. Кошка топчет меня ногами.
понедельник, 03 декабря 2012
ihre Freundin, seine Freundin
Реальность тихо трещит по швам, мне не хочется выходить из дома, из комнаты, и чашки с черно-зеленым чаем отмеряют время электрического света. Забываю, что ела вчера на обед, сегодня на завтрак, смотрю пустыми рыбьими глазами, роняю вещи и мерзну под форточкой, чтобы не захлебнуться духотой. Остается только белье, которое нужно развесить на просушку, и список несданных зачетов.
В какой-то момент я понимаю, что дальше так нельзя. Что нет просто-напросто никаких оправданий, нет права терять над собой контроль, и самое главное, нет права просить о помощи, а ведь еще немного - и я без нее не смогу. Поэтому случаются ударные дозы пустырника, которые разрешают перестать задыхаться, уснуть без сновидений, а утром - вспомнить, что ровно год назад происходило то, что похоже на сегодняшнее как две капли воды. Это все про ожидание, про понимание и принятие, и только бы тянулась в темноте светящаяся-тлеющая ниточка, только бы.
Вконтакт теперь разговаривает со мной на немецком - удивительно, радостно и вообще очень gefällt mir. Пытаясь представить реальность новогодних праздников, неминуемо стукнулась о подарки. Это всегда чертовски непросто, и я отложила размышления до лучших времен, но все-таки успела представить разом тех, кому. И то ли пустырник хватает за голову крепче, чем стоило бы, то ли еще что, но сердце мое сейчас полнится бесконечной нежностью и благодарностью - всем тем и за все то. И хочется ткнуть пальцем - мол, ты, ты и вот ты: все обязательно наладится, - но я не знаю, не могу найти слов, а в бложике без слов ну очень непросто. Но вы же слышите, да?
***
Высовывая голову из бесконечных таблиц, громко жалуюсь, что не выйдет из меня, видать, микробиолог, если за полтора месяца до экзамена я не понимаю, о каких реакциях там вообще идет речь. Матушка задумчиво откликается из другой комнаты: "Зато из тебя выйдет хорошая мать". Не медля ни секунды, мы вспоминаем одну знакомую - бестолковую, но при этом весьма многодетную врачиху, высоченную и крепкую даму - вот уж на кого я никак не потяну. Мы смеемся, но ведь не зря написала задумчиво. Маму свою я за столько лет понимать научилась достаточно хорошо.
В какой-то момент я понимаю, что дальше так нельзя. Что нет просто-напросто никаких оправданий, нет права терять над собой контроль, и самое главное, нет права просить о помощи, а ведь еще немного - и я без нее не смогу. Поэтому случаются ударные дозы пустырника, которые разрешают перестать задыхаться, уснуть без сновидений, а утром - вспомнить, что ровно год назад происходило то, что похоже на сегодняшнее как две капли воды. Это все про ожидание, про понимание и принятие, и только бы тянулась в темноте светящаяся-тлеющая ниточка, только бы.
Вконтакт теперь разговаривает со мной на немецком - удивительно, радостно и вообще очень gefällt mir. Пытаясь представить реальность новогодних праздников, неминуемо стукнулась о подарки. Это всегда чертовски непросто, и я отложила размышления до лучших времен, но все-таки успела представить разом тех, кому. И то ли пустырник хватает за голову крепче, чем стоило бы, то ли еще что, но сердце мое сейчас полнится бесконечной нежностью и благодарностью - всем тем и за все то. И хочется ткнуть пальцем - мол, ты, ты и вот ты: все обязательно наладится, - но я не знаю, не могу найти слов, а в бложике без слов ну очень непросто. Но вы же слышите, да?
***
Высовывая голову из бесконечных таблиц, громко жалуюсь, что не выйдет из меня, видать, микробиолог, если за полтора месяца до экзамена я не понимаю, о каких реакциях там вообще идет речь. Матушка задумчиво откликается из другой комнаты: "Зато из тебя выйдет хорошая мать". Не медля ни секунды, мы вспоминаем одну знакомую - бестолковую, но при этом весьма многодетную врачиху, высоченную и крепкую даму - вот уж на кого я никак не потяну. Мы смеемся, но ведь не зря написала задумчиво. Маму свою я за столько лет понимать научилась достаточно хорошо.
воскресенье, 02 декабря 2012
ihre Freundin, seine Freundin
её зовут прозерпина петровна,
несмотря на странное отчество, ей уже шестьдесят, причём далеко и не ровно,
она полностью сосредоточена на краю перрона,
там, где откроются двери в подземный дол,
она входит первой, занимает любимое место, достаёт из кармана толстовки
газету с невыносимым названьем жизнь (хватает на три остановки),
пора подниматься, на фото хавбек, бегущий по бровке,
она закрывает газету, светла, как великий могол,
и тогда, как пишут в каждой четвертой из инкунабул,
человек на другом конце города (по смыслу подходит тотьма, но это сарапул)
хватается за сердце и медленно оседает на пол
у телевизора, где комментатор и муж её хаарон хамаюн кричит в упоенье: г-о-о-о-л...
(c) Сергей Шестаков
несмотря на странное отчество, ей уже шестьдесят, причём далеко и не ровно,
она полностью сосредоточена на краю перрона,
там, где откроются двери в подземный дол,
она входит первой, занимает любимое место, достаёт из кармана толстовки
газету с невыносимым названьем жизнь (хватает на три остановки),
пора подниматься, на фото хавбек, бегущий по бровке,
она закрывает газету, светла, как великий могол,
и тогда, как пишут в каждой четвертой из инкунабул,
человек на другом конце города (по смыслу подходит тотьма, но это сарапул)
хватается за сердце и медленно оседает на пол
у телевизора, где комментатор и муж её хаарон хамаюн кричит в упоенье: г-о-о-о-л...
(c) Сергей Шестаков
суббота, 01 декабря 2012
ihre Freundin, seine Freundin
ihre Freundin, seine Freundin
Первый снег исчезает, будто его и не было, уже через несколько дней: зима соглашается подождать еще ровно один месяц. А после приходит тихий и благословенно пустой ноябрь, переворачивающий с ног на голову все, к чему я привыкла.
Некоторое время мне кажется, будто снова проскользнула по накатанной, но я слишком поздно замечаю гарпун, торчащий прямиком из самой спины. И не случается никаких драм, никаких знамений - большое творится исподволь и пугающе просто. Проходит много дней, прежде чем у меня наконец-то получается назвать все своими именами (произнести тихо, себе под нос, но непременно вслух) и перестать вздрагивать при этом, давясь нервным смехом.
Слишком просто, слишком странно - и вот я уже сочиняю сказочку. Сказочку про сурового дракона, который однажды вздыхает так сильно, что пригибаются к самой земле молодые березки, а потом вдруг опускает тяжелую голову к дрожащим рукам принцессы, закрывает глаза и бормочет сквозь сон, что больше ничего не хочет слышать обо всех этих подозрительных ребятах с мечами наперевес и единственной засевшей в голове мыслью. День за днем я топчу ногами асфальт, прослеживаю взглядом эскалаторные фонари, и каждый раз что-то меняется, картинка обрастает новыми деталями, расставляющими все на места. И от недели к неделе сказочка становится то наивнее, то серьезнее, то проще, то метафоричнее, но только принцесса улыбается все спокойнее и светлее.
А потом наступает зима, и никогда еще не было в ней ничего хорошего.
Сваливается тяжелым холодным сугробом, сбивает с ног, но я прихожу в себя и наконец-то понимаю, чего хочу. Только бы хватило сил, только бы с головой оставаться в ладу. Я ведь сильнее, чем думаю, иначе зачем бы тогда это все.
Скачать PJ Harvey - Dear Darkness.
Некоторое время мне кажется, будто снова проскользнула по накатанной, но я слишком поздно замечаю гарпун, торчащий прямиком из самой спины. И не случается никаких драм, никаких знамений - большое творится исподволь и пугающе просто. Проходит много дней, прежде чем у меня наконец-то получается назвать все своими именами (произнести тихо, себе под нос, но непременно вслух) и перестать вздрагивать при этом, давясь нервным смехом.
Слишком просто, слишком странно - и вот я уже сочиняю сказочку. Сказочку про сурового дракона, который однажды вздыхает так сильно, что пригибаются к самой земле молодые березки, а потом вдруг опускает тяжелую голову к дрожащим рукам принцессы, закрывает глаза и бормочет сквозь сон, что больше ничего не хочет слышать обо всех этих подозрительных ребятах с мечами наперевес и единственной засевшей в голове мыслью. День за днем я топчу ногами асфальт, прослеживаю взглядом эскалаторные фонари, и каждый раз что-то меняется, картинка обрастает новыми деталями, расставляющими все на места. И от недели к неделе сказочка становится то наивнее, то серьезнее, то проще, то метафоричнее, но только принцесса улыбается все спокойнее и светлее.
А потом наступает зима, и никогда еще не было в ней ничего хорошего.
Сваливается тяжелым холодным сугробом, сбивает с ног, но я прихожу в себя и наконец-то понимаю, чего хочу. Только бы хватило сил, только бы с головой оставаться в ладу. Я ведь сильнее, чем думаю, иначе зачем бы тогда это все.
Скачать PJ Harvey - Dear Darkness.
четверг, 01 ноября 2012
ihre Freundin, seine Freundin
Для людей с таким устройством головы, как у профессора Чэпела, любые города и континенты слишком быстро загромождаются впечатлениями. Когда подобные ассоциации заселяют какой-нибудь клочок земли слишком густо, путешествие по Бомонт-стрит может растянуться на несколько часов.
<...>
<...>
ihre Freundin, seine Freundin
Тем, кому ты когда-то открылся, в дальнейшем не составит никакого труда воткнуть тебе под ноготь правильную иголку. Снова и снова, по заученной схеме, гадкое душевное читерство. Да вот только давно уже превышены все лимиты, все обезврежено и проглочено, а уцелевшее свое потихоньку расставлено по местам. И я давно не играю, а только смотрю, и теперь уже не то чтобы наплевать, но порой хочется даже плюнуть. Побаиваюсь сама себя, однако тихонечко торжествую в этом своем безразличии и возвращаю злой должок за все, что когда-то. Избушка-избушка, повернись к лесу задом.
Но благодарность никуда не уходит, ничем не перекрывается, не забывается. Скоро будет год, как моя самооценка начала тихонечко двигаться вверх: спа-си-бо. Интересно, кстати, что чем дальше в лес, тем менее цепко держат меня крючковатые лапки комплекса отличницы. Мне легче, мне спокойнее - в тысячи, кажется, раз.
Зима уже наступает на пятки, и не видать мне в этом году пустого и тихого ноября. Белое-яркое заметает все вокруг, тает и с неизменным упорством начинает все заново. Ругаюсь, окидываю ландшафт скорбным взглядом, но все-таки начинаю непростую работу над собой. Первое упражнение - снежинки в волосах; второе - кручение вокруг своей оси на обледенелом асфальте остановки; третье - уютная беспомощность рук в варежках. Если я буду очень стараться, то когда-нибудь обязательно полюблю этот бесконечный белый ад, правда ведь, доктор?
И может быть, даже куплю коньки.
Но благодарность никуда не уходит, ничем не перекрывается, не забывается. Скоро будет год, как моя самооценка начала тихонечко двигаться вверх: спа-си-бо. Интересно, кстати, что чем дальше в лес, тем менее цепко держат меня крючковатые лапки комплекса отличницы. Мне легче, мне спокойнее - в тысячи, кажется, раз.
Зима уже наступает на пятки, и не видать мне в этом году пустого и тихого ноября. Белое-яркое заметает все вокруг, тает и с неизменным упорством начинает все заново. Ругаюсь, окидываю ландшафт скорбным взглядом, но все-таки начинаю непростую работу над собой. Первое упражнение - снежинки в волосах; второе - кручение вокруг своей оси на обледенелом асфальте остановки; третье - уютная беспомощность рук в варежках. Если я буду очень стараться, то когда-нибудь обязательно полюблю этот бесконечный белый ад, правда ведь, доктор?
И может быть, даже куплю коньки.