ihre Freundin, seine Freundin
Мое лето начинается в конце мая, когда я мотаюсь на дачу и обратно с толстенным томом биохимии, по которой изволила задолжать чуть ли не два месяца занятий лишь только потому, что по пятницам мне было лень учить, а по субботам - вставать. В электричках я прекращаю греть нос под солнцем пересаживаюсь на противоположное сиденье, мне ужасно жарко. Я учу биохимию, бегаю от комаров-мутантов, слушаю прекрасное и покупаю йогурты. На йогуртах значится срок годности - как на подбор, все до первого или второго июня; я ворчу про себя, что много консервантов, что это не дело, когда йогурты до самого лета лежат, но, не найдя альтернативы, покупаю и прячу их поглубже в холодильник.
Тридцать первого я просыпаюсь. Объявление на улице стучит в самую голову - "Скоро жаркое лето". В глаза, в рот летит пух, потом дождь, потом холодно, снова биохимия, на каблуках мой рост приближается к среднему, и толпа в метро становится по-настоящему неуютной. Первого числа я нахожу свои йогурты и, полная решимости положить начало календарному июню, делаю добрый глоток земляничной плесени. Романтический настрой слетает в момент, и я мигом осознаю, что если не разберусь сейчас же с немецким, билетами и визой, то потом может стать поздно. Выбрать самолет, летом умудриться доехать до Питера, чтоб финский шенген на полгода - как, когда с кем, если вообще с кем-то? Все это решается так медленно и с таким скрипом, на каждом эскалаторе в голове прокручивается столько вариантов, сумм и дат, что я просто прихожу домой и скачиваю всю дискографию, начиная с самого Pablo Hohey.
В метро двое мальчиков играют в слова, и я вдруг понимаю, что больше не существует этой щекотливой ситуации с первой буквой "а". Антропогенный, акцептор, аллотропный, абдоминальный, акросомальный и абберация. Кажется, детство всё.
Тридцать первого я просыпаюсь. Объявление на улице стучит в самую голову - "Скоро жаркое лето". В глаза, в рот летит пух, потом дождь, потом холодно, снова биохимия, на каблуках мой рост приближается к среднему, и толпа в метро становится по-настоящему неуютной. Первого числа я нахожу свои йогурты и, полная решимости положить начало календарному июню, делаю добрый глоток земляничной плесени. Романтический настрой слетает в момент, и я мигом осознаю, что если не разберусь сейчас же с немецким, билетами и визой, то потом может стать поздно. Выбрать самолет, летом умудриться доехать до Питера, чтоб финский шенген на полгода - как, когда с кем, если вообще с кем-то? Все это решается так медленно и с таким скрипом, на каждом эскалаторе в голове прокручивается столько вариантов, сумм и дат, что я просто прихожу домой и скачиваю всю дискографию, начиная с самого Pablo Hohey.
В метро двое мальчиков играют в слова, и я вдруг понимаю, что больше не существует этой щекотливой ситуации с первой буквой "а". Антропогенный, акцептор, аллотропный, абдоминальный, акросомальный и абберация. Кажется, детство всё.